Валентин Предлогов (Москва)

Перекрёстная нотация как элемент символики и цветозвуковой эстетики позднего Скрябина

НЕКОТОРЫЕ ОБОБЩЕНИЯ И ВЫВОДЫ

Поражает тот факт, что 7-я и 6-я сонаты – это произведения не только "для ушей", но и "для глаз": их невозможно понять без нотного текста, прослушав только в темперированном строе рояля, и по количеству скрытых в их тексте намёков они уникальны в скрябинском наследии. "Прометей" в этом смысле более прямолинеен, хотя и в нём есть элементы скрябинской игры с текстом, как и во всяком его произведении, но они никак не связаны со смещением нотации. Вдоволь "позабавившись" с перекрёстной нотацией, Скрябин в дальнейшем ограничивался ранее найденными им средствами выражения "мистики", в том числе чисто музыкальными, придя, очевидно, к выводу, что подобное шифрование, не проверенное в реальном звучании, использовать неразумно, а перекрёстная нотация усложняет понимание тонального плана, поэтому в конечном итоге Скрябин расстался с нею из практических соображений, но, полагаю – с сожалением.

Можно сделать вывод о том, что Скрябин тонко ощущал абсолютную высоту звучания, потому что отдельные гармоники ещё можно сравнить с реально звучащими тонами темперированного строя, а вот для широких аккордов, целиком воображаемых внутренним слухом, не существует другого эталона, кроме как композиторские ощущения, однако Скрябин несомненно ИМЕЛ некое внутреннее интегральное представление о них. Недаром он говорил Сабанееву, что даже хроматическая гамма представляется аршинными шагами рядом с такими тонкими гармоническими переходами. Относительно 7-й сонаты интересно отметить ещё одно обстоятельство: в отличие от 6-й сонаты и некоторых других сочинений, в 7-й сонате отсутствуют моменты, которые можно было бы оценить как-то неоднозначно с точки зрения тональности и нотации. В её тексте нет никаких ошибок, которые композитор мог бы случайно внести в нотную запись, в ней нет ни одного фрагмента или аккорда, которые можно было бы толковать несколькими способами – текст сонаты тщательно проработан автором, нотация с точки зрения его собственного уникального подхода абсолютно безупречна. Я объясняю это тем фактом, что Скрябин именно 7-ю сонату раньше закончил, а потому он, очарованный своими новыми открытиями, в частности, идеей перекрёстной нотации, постарался максимально аккуратно провести всю фазу текстуального воплощения. Я не хочу сказать, что 6-ю сонату он записал менее аккуратно, но в ней имеются моменты, весьма сложные для расшифровки, а также моменты, допускающие неоднозначное толкование, которые будут далее рассмотрены в соответствующей статье. Зато 7-я соната совершенна не только с точки зрения её фортепианного воплощения, но и с точки зрения его отражения в нотном тексте.

К сожалению, в свои тайны Скрябин по существу так никого и не посвятил. Как верно подметил Сабанеев, в лице Скрябина музыкальное искусство впервые в своей истории столкнулось с человеком, пытавшимся средствами своего искусства осознанно выразить абстракции совершенно не музыкальные и вырваться за пределы музыки на простор глубоких философских обобщений с далеко идущими последствиями – вплоть до выводов о судьбе мироздания. Поэтому Сабанееву казалось, что увлечённого трансцендентными философскими размышлениями Скрябина даже музыкальное творчество порой тяготило как нечто мелкое и в глубине своей примитивное, как и любое земное занятие, но в рамках музыки его удерживало только то, что он всё же был великим ХУДОЖНИКОМ и большим профессионалом.

Скрябина и додекафонистов объединяет трактовка равномерной темперации как средства организации и упорядочения звукочастотного пространства, в котором частотные дискреты являются предметом договора, поэтому никто равномерно темперированный строй к конкретным частотам "намертво" не прикрепляет: только соглашением представителей музыкального мира в целях взаимопонимания он объявляется 12-ти полутоновым, настроенным по эталону – вот и вся его "функция". Заслуга Скрябина состоит в том, что он предложил и внедрил в собственную композиторскую практику целостную систему нотной фиксации своих звукочастотных намерений (для раскрытия деталей которой следует провести тщательное текстологическое исследование скрябинских опусов – теоретики тут "в большом долгу", потому что для этого мало быть "чистым" музыкантом), позволяющую упорядочить описание отклонений от частот равномерно темперированного строя и отразить их с помощью классической нотации, в которую он вложил, по существу, совершенно новый смысл (подразумевающий настройку отдельных звуков по спектру частот натуральных гармоник тоники нотации) и сумел убедительно использовать созданную абстракцию в художественных целях, добившись впечатляющих результатов.

<- К оглавлению

 

Главная | Биография | Статьи | Цитаты | Записи | Ноты | Альбом | Ссылки