БИОГРАФИЯ

Возвращение на родину (продолжение)

Наряду с этим в последние годы значительное место в жизни Скрябина заняла исполнительская деятельность. Правда, теперь он особенно тяготился ею: ведь она отнимала столь драгоценное для него время. Но к выступлениям его вынуждала прежде всего материальная необходимость, поскольку концерты были для него основным источником существования при сравнительно скромных и нерегулярных доходах от издания сочинений. Притом, хотя он и жаловался, что концерты — это совсем «не его дело», что пора уже, чтобы его произведения играли другие,— большинство пианистов не удовлетворяло Скрябина, и это заставляло его мириться с необходимостью выступать самому в качестве пропагандиста своего фортепианного творчества. Наконец, несмотря на все, концерты большей частью приносили ему и минуты подлинного артистического удовлетворения, особенно в крупных музыкальных центрах.

Скрябин многократно выступал в эти годы как в Москве и в Петербурге, так и во многих других городах России. Совершил он также несколько концертных поездок за границу — в Германию, Голландию, Англию. В начале 1914 года Скрябин выступил в Лондоне. Здесь «Прометей» был исполнен выдающимся английским дирижером Генри Вудом. Успех был исключительно велик. Присутствовавший на концерте русский знакомый Скрябина писал: «Меломаны, тридцать лет посещающие лондонские концерты, не запомнят таких оваций... Старики не отставали от молодых; в зале стоял какой-то вопль; махали платками, шляпами, чем попало. Оркестр, зараженный общим настроением, встал и поклонился новому светилу. Вуд не находил слов, чтобы выразить свой подъем».

В концертах Скрябин играл только собственные произведения. Его исполнительский стиль органически сливался с его музыкой, порожденный единой, глубоко самобытной художественной личностью. Основные черты этого стиля — необычайно чуткая, гибкая и нервная ритмика, поразительное владение звуком, достигаемое тончайшим использованием педали, подлинно творческое горение и вдохновенность. Правда, некоторые особенности пианизма Скрябина были не в его пользу. Это, прежде всего, недостаточная сила звука, наиболее сказывавшаяся в больших залах, особенно, когда ему приходилось играть непосредственно после оркестра. Из-за этого многие тонкости исполнения не могли дойти до слушателей, его тихие звучности вообще не были слышны в конце зала. Скрябинское «рубато» воспринималось некоторыми слушателями как недостаток чувства ритма или как манерность. Все это вместе с необычностью содержания новых произведений Скрябина несколько ограничивало возможность приобретения им широкой популярности как пианиста и обусловливало расхождения в оценках его выступлений. Тем не менее у Скрябина сложилась своя постоянная аудитория, высоко его ценившая. Нередко ему приходилось по окончании программы играть на бис такое количество пьес, которое чуть не равнялось основной части концерта. В числе обязательных традиционных «бисовых» номеров особенно прочно утвердился ре-диез-минорный этюд.

Перед концертами Скрябин всегда очень волновался. Переигранные им в юности пальцы правой руки беспокоили его всю жизнь. «Я ведь инвалид»,— говаривал он. «Я наверно сегодня оскандалюсь»,— повторял он обычно перед концертами. В моменты волнения он их особенно ненавидел: «И вообще какая это гадость, эти выступления... Пора их кончить!! Я вовсе не для этого сделан, я вовсе не пианист...»

Обычно в первом отделении он еще не мог «войти в настроение» и в антрактах жаловался близким, заходившим к нему в артистическую: «У меня сегодня ничего не выходит... Какая-то стена... Я не чувствую того, что мне нужно». По-настоящему он «разыгрывался» только к концу, особенно при игре на бис, когда восторженная группа поклонников собиралась около самой эстрады и он максимально ощущал внутренний контакт с аудиторией: «...фигура вдохновенного Скрябина за черным роялем в полупогашенных огнях зала, темная масса энтузиастов, замерших около высокой эстрады, его устремленный ввысь взор и звуки бесконечного томления, шедшие из этого одухотворенного рояля» — так рисует эти моменты современник.

Бывало, что во время игры Скрябин вносил в свои произведения небольшие изменения, дополняя, например, некоторые мелкие пьесы отсутствующими в нотах заключительными аккордами и т. д. Сам он этого не замечал, и, когда ему об этом говорили, удивлялся и шутил «Ну, автору позволительно». Это лишний раз подтверждает, что в процессе исполнения Скрябин как бы заново творил свои сочинения.

Наиболее полно Скрябин-исполнитель раскрывался в «камерной», домашней обстановке. Современники утверждают, что слышавшие его в концертном зале не могут себе представить, чем была его игра в интимных условиях. Здесь, в небольшом помещений, сила его звука была вполне достаточной и все тончайшие исполнительские оттенки полностью доходили до слушателей. Звучание рояля в кабинете Скрябина было всегда приглушенным: кругом мягкая мебель, инструмент с закрытой крышкой, заставленной семейными фотографиями, китайскими вазами и всякими безделушками, стоял на ковре. Композитор не любил слишком открытой, яркой звучности рояля.

Когда он садился за инструмент, его лицо преображалось: оно становилось каким-то далеким, взгляд направлялся куда-то вперед и вверх, глаза немного закрывались. В таких домашних концертах Скрябин играл главным образом только свои мелкие произведения. По словам слушателя-очевидца, они «раскрывались у него под пальцами как благоухающие, роскошные цветы — и тут, в этой обстановке, его миниатюрные прелюдии никогда не казались такими короткими, как на эстраде в концерте».

Вперед ->

 

Главная | Биография | Статьи | Цитаты | Записи | Ноты | Альбом | Ссылки