БИОГРАФИЯ

Возвращение на родину (продолжение)

«Прометей» начинается знакомым нам уже по другим оркестровым произведениям Скрябина тремолирующим фоном. На этот раз он звучит совсем по-особенному. Это действительно фантастические, «неземные» звуки, рождающие представление не то о «первозданном хаосе», не то об отзвуках каких-то неведомых космических миров, рождающих невольный смутный трепет... Это совершенно необычайное звучание обусловлено не только оркестровыми тембрами, но и характером начальной гармонии.

Первая, таинственно возникающая на этом фоне мелодия у закрытых валторн — одна из главных тем произведения, тема Прометея как «творческого принципа», согласно пояснениям самого Скрябина. Раздаются остро диссонирующие фанфары трех засурдиненных труб, сменяемые повелительной трубной «темой воли». Далее излагается другая важнейшая тема «Прометея» — величаво-суровая «тема Разума». Вслед за ней впервые вступает рояль. Его бурно вздымающиеся аккорды и сверкающие пассажи-взлеты вносят новую звуковую краску.

В музыке «Прометея» много общего с Поэмой экстаза. И здесь такое же обилие кратких тем-лейтмотивов, отчасти сходных и по смысловому значению (темы «воли», «самоутверждения», «томления»). Они воплощают резко контрастные, полярные образы и эмоции. Грандиозные экстатические подъемы чередуются с тончайшими «растворениями», с «полетными» эпизодами, с моментами созерцательной застылости. Но в «Прометее» больше, по сравнению с Поэмой экстаза, какой-то сумрачной строгости, суровости, в нем господствует особая таинственная величавость, вызывающая представления о каких-то грандиозных «космических» процессах. Драматически напряженные, волевые образы, экстатически приподнятые кульминации здесь еще более насыщенны, исступленны, эпизоды «томлений», «чарований» — еще изысканнее и утонченнее.

Как и в Поэме экстаза, в основе композиции «Прометея» сонатная форма, но трактованная еще более свободно. В конце репризы к оркестру присоединяется хор. Вступление его производит единственное в своем роде впечатление: как будто посреди первобытно-суровой симфонии стихийных сил природы зазвучал наконец голос человечества, голос зародившейся в космосе жизни. Движение становится все более головокружительным. Как огненные языки и искры, сверкают в высоком регистре блики, всплески фортепиано, флейт, колокольчиков. Наконец вступает на начальной гармонии сурово-величественная «тема самоутверждения» в трубном звучании, поддерживаемая хором и органом. Она поднимается все выше — и поэма завершается мощным, ослепительно сияющим, вибрирующим аккордом.

В «Прометее» Скрябин пришел к окончательному утверждению своеобразной ладовой системы, постепенно подготовлявшейся в предыдущем периоде. Основу ее составляют шесть звуков; взятые одновременно, они образуют характерную гармонию, которую мы уже отмечали и в более ранних произведениях. Но там она появлялась лишь эпизодически, в окружении других аккордов. В «Прометее» она стала единственным гармоническим созвучием на протяжении всего произведения, изменяясь только по высоте и по расположению отдельных ее звуков. Поскольку эта гармония впервые была Скрябиным последовательно применена в «Прометее», ее называют обычно «прометеевской» (или «прометеевским аккордом»). Одним из ее вариантов является и начальное созвучие «Прометея». Те же шесть звуков составляют основу всего его мелодико-тематического материала.

Музыкальный язык «Прометея» был закономерно порожден всем характером содержания этого произведения и, шире, тем своеобразным миром чувств и переживаний, к которому Скрябин пришел к этому времени. Однако при всей яркости и силе выражения в «Прометее» еще более, чем в Поэме экстаза, сказалась их специфическая ограниченность. Соответственно и отказ от классической ладовой системы повлек за собой, несомненно, известное сужение круга выразительных средств. Это проявилось в «Прометее» в недостаточной динамичности внутреннего развития музыки, в свойственной ей некоторой монументальной статике. Критик В. Каратыгин, преклонявшийся перед творчеством Скрябина и много сделавший для его пропаганды, уловил эту сторону «Прометея» и выразил ее метко, и образно; «Никогда и ни одному композитору не удавалось создавать таких бешеных звуковых вихрей, как Скрябину в „Прометее". Но эти вихри, как и символизируемые ими экстатические восторги,— стоячие. Скорость вихревого движения огромна. Но вся вихревая система неподвижна».

Вперед ->

 

Главная | Биография | Статьи | Цитаты | Записи | Ноты | Альбом | Ссылки